Отредактировано:06.05.11 15:47
«В дальние залы не пойдём. Там неолит – топоры каменные, скребки, наконечники всякие. Археолог бы, конечно, душу отдал, за пять минут «на взгляд кинуть», а вам неинтересно будет, и не понять даже неспециалисту, на что смотреть нужно. Танки-самолёты-корабли осматривать… так вы ими сроду не увлекались, да и времени у нас немного. А вот в Новом Секторе… ладно, это надо видеть.»
Семён кивнул. Вопросов задавать пока не хотелось, Музей подавлял – сотни тысяч экспонатов, обманчиво-мирных и смертоносно-хищных покоились уютно в исполинских, растянувшихся на километры залах… в полной тишине. Не сонной, как обычно в музеях, и не торжественной, как в храмах, нет! Ждущей, готовно-стальной, как сжатая пружина, резкой, как взведенный капкан.
И никаких посетителей, даже удивительно, ведь посмотреть-то было на что: скифский акинак с неправильным, волнистым лезвием, и наконечники для стрел из перекаленного стекла, самого обычного вида ручная бомба с чеканными латинскими буквами на бронзовом корпусе - «pulvis non olet», и чугунный артиллерийский снаряд с маркировкой «phosgene for Crimea, 1855».
Что-то блеснуло сбоку, приковало взгляд, и Семён замедлил шаг. Обычная музейная витрина, россыпь камушков на черном бархате, хаотичные, радужные переливы всех мыслимых и немыслимых цветов, мягкие, неяркие вспышки. Стекло… простое, самое обычное, разбить легко, не то, что на герметичном вольере с крысами в соседнем зале. Шаг, второй... Встать поудобнее...
Экскурсовод дёрнул за рукав: «Не надо смотреть. Там особое стекло, фильтрует излучение, но… все экспонаты исправны, готовы к применению. Пара минут, и всё – безумие, с гарантией, изобретатель первым был. Оно вам нужно?»
Бить стекло сразу же расхотелось, но ещё несколько минут Семён прилагал заметные усилия, пытаясь выбросить из головы отравленную красоту. Чтобы отвлечься, он всё же решился спросить о столь пустынных залах, и о странных, удивительных, безумно интересных, но неправильных экспонатах. «Вы понимаете, мало у кого есть… право бывать в Музее, - как-то нехотя ответил экскурсовод, - А в остальном… Потерпите немного, вы всё поймёте, мы уже почти пришли.»
И он действительно всё понял, когда увидел в Новом Секторе игрушечку любимую свою, воплощенную в металл и пластик. Всё, как задумывал - тонкий граненый ствол, удобная рукоятка, лазерный прицел. Строгие, лаконичные формы готового к бою, отточенного, фабричного изделия… Стоп! Фабричного?!!!
Экскурсовод, не дожидаясь вопроса, кивнул:
- Ага, он самый. «Кипятильник Кузнецова», он же «Дубль-К», первый в мире нейроизлучатель. Знали бы вы, сколько найдётся подражателей!
- Но я… Подождите! – мысли неслись вскачь, – Значит, весь Музей…?
- Весь. Гениальные конструкции, опередившие своё время. Надежные, удобные. Их слишком легко повторить, а убивают они… очень хорошо убивают. Планета и так в крови захлёбывается, а тут ещё… изобретатели. Ну о чём вы думали, когда чертили свою самоделку? О физике великолепной?!
Холод в груди. Ярость. Бешенство. «Украли, твари!». Отрывисто, резко:
- Это что, имеет теперь значение? И вообще, к чему это всё…? Что дальше?
- Да ничего… Теперь - ничего. Успели мы. Его изобретут, конечно, лет этак через сто. И станут долго удивляться, почему не раньше. Вот так-то, Семён Иванович.
Экскурсовод вздохнул. Молча сдвинул стекло витрины, уверенно, привычно взял излучатель. Проверил заряд, улыбнулся виновато. И так же молча выстрелил.
