ника, 59 - 14 июня 2012 22:08

Накануне ежегодного шабаша школьных выпускных вечеров на протяжении многих лет мне наперебой снятся два неизбежных кошмара. В одном я снова школьница, в другом – снова учительница. Оба заканчиваются пробуждением от собственного рыдающего « не-е-е-ет!».
Первый кошмар долго мучил еще и на яву своей неправильностью. «Школьные годы чудесные» полагалось вспоминать с ностальгией, а никак не с ужасом, застрявшим аж в подкорке. На этом настаивали фильмы, книги, Долматовский с Кабалевским в исполнении Большого детского хора п/у В. Попова и многие другие компетентные источники. Я бы с превеликим удовольствием испытывала то, что полагалось вместе с исправно ностальгирующим большинством. Потому что это все таки не смятое желтухой лето, это все таки целых десять самых волшебных лет. Но каждый раз при малейшей попытке вспомнить ту их часть, что проведена за партой, на меня сразу накатывала тоска, как от линии электропередач, и на ее поверхности барахтались только таинственное слово «вакуоль» и формула воды Н2О. С появлением сайта « Одноклассники» я сникла окончательно. И, видимо, сжалившись, жизнь шепнула мне парочку утешительных подсказок.
Сначала на улице меня заключил в объятия мужчина, радостно крича, что он тот самый Славик из 10 «Б», которому я, зажатая в раздевалке, прокусила насквозь ладонь. Я решительно не помнила ни Славика, ни его ладони, ни себя, способную так сопротивляться нежеланному поцелую. Но неподдельное счастье, сияющее в его глазах меня потрясло и вывело на мысль, что может, школьные годы во истину чудесны для тех, кому потом обесцветили юность, молодость, зрелость, для тех, чью жизнь после выпускного бала зажевали конторы и проходные, для тех, кого Новодворская называет биомассой, русская литература - народом, а образовательная система - средним учеником? Для них школа, действительно, покинутый рай, в отличие от тех, кого природа то ли наградила, то ли наказала смышлеными руками или головой. Первые, не найдя рукам более интересного занятия, щелкают застежками девчоночьих бюстгальтеров и обзаводятся комплексом неполноценности, вторые скучают и обзаводятся опасными амбициями.
А вскоре после встречи, на одном христианском радио, где я некоторое время раз в неделю вела в прямом эфире что-то вроде викторины « Назад в СССР», я попросила слушателей перечислить советские школьные реформы. За полчаса длиннющий список был почти полон, не забыли даже про период веселой послереволюционной анархии, когда упразднили все, от отметок до уроков, и поражение в гражданских правах буквы «Ё». Но когда какая-то женщина сказала о том, что целых восемнадцать лет, с 1940 по 1958 обучение в старших классах было платным, телефоны студии раскалились от негодующих звонков с обвинением в клевете, благодаря чему мой первый страшный сон получил дополнительное оправдание: есть социальные мифы, на которых держится иммунная система одних людей, и которые без спроса и предупреждений отторгает иммунная система других людей, обрекая их на ночные кошмары.
Мой второй, педагогический кошмар легко толкуется без Фрейда и Мартына Задеки: я принадлежу к тем 37 процентам ( согласно опросу) российских граждан, которым, по их собственному признанию, профессия учителя противопоказана, как аллергику – садоводство или клаустрофобу – космонавтика. Учительствовала я всего год, но этого хватило, чтобы посеять во мне глубокое убеждение, что школьных педагогов при оформлении пенсии, надо заодно канонизировать, наравне с великомучениками. А сегодняшних учительниц литературы я б и вовсе канонизировать списком, невзирая на стаж. За детей Лопахиных и Троекуровых, почему-то не отправленных учиться в Англию, которым, под руководством русских классиков, надо объяснять, что их отцы вряд ли хорошие люди, потому что «в трудах праведных не нажить палат каменных», за душку Раскольникова, убившего беременную дурочку Лизавету, про что никто особо и не вспоминает, за Н.Некрасова, который требует «идти к униженным, идти к обиженным», а сам идет играть в карты или с ружьем на охоту. Или хотя бы обязала высокопоставленных особ, и духовных и светских, оказывать всякие публичные знаки внимания своим личным учителям, что при нашем верноподданническом рвении, как показывает опыт, наверняка выльется во что-то покруче любой канонизации. Это я, если кто не догадался, про многоразового президента и его старенькую преподавательницу немецкого языка, которую он разыскал и навестил в Израиле.
До этого у нас на всю страну всеобщего среднего образования было всего два памятника школьному учителю: один в городе Торопце, второй в городе Саратове, который можно и не считать, поскольку он не совсем и памятник, так - уцелевший фрагмент бронзового монумента Александру Второму. А теперь их понаставили, где ни попадя: я на вскидку насчитала около трех десятков. Меня такие перемены воодушевили и растрогали. Смутило одно: памятник, самый плохонький, тянет минимум на пару-тройку миллионов рублей, а провинциальные учителя зарабатывают от силы тысяч семь-десять. Не хочется и представлять, какие чувства они испытывают на открытии. Наверное, лучше все же канонизировать.

• 
• 
•