О настоящем чуде
О настоящем чуде Он ждал своей очереди, беспокойно вышагивая по коридору. За этот месяц он выучил все трещинки в стенах этого пункта переливания крови. Врач возмущался: – Это безумие! Это невозможно, качество крови падает, если сдавать ее так часто, вы понимаете? Вы толкаете меня на должностное преступление! – Но я должен что-то делать, а кроме своей крови, я ничем не могу ей помочь! А так я чувствую, что принимаю участие! А иначе просто схожу с ума! Я бы отдал всю кровь до капли, если бы мог ей помочь! – Это нелогично, вы лишаете себя сил, как уже лишились разума! – И хорошо, когда нет сил, тогда и не думаешь обо всем этом… – Нет, я вам говорю, категорическое – нет! – Я пойду в другой пункт, где меня еще не видели, но все равно сделаю это! Бормоча себе под нос, что с сумасшедшими лучше не спорить, врач выписал ему талон. Он смотрел на эти старые стены, и видел ее… Почему, почему она не сказала? – Ты плохо выглядишь последнее время. С тобой все в порядке? – Да, конечно, просто устала. – Возьми отпуск и отдохни! – А ты сможешь поехать со мной на море? – Нет, я не могу, у меня сдача проекта… Прошла неделя, она становилась все бледнее, но так же улыбалась, так же шутила и смеялась. И любовью они занимались ничуть не меньше, а он ничего не знал! Сказала, что в отпуск. Улетает завтра утром. Он проводил ее в аэропорт. Регистрация, посадка. Она махала рукой, и кричала, что будет звонить, посылала воздушные поцелуи… А сама никуда не полетела… Зачем она так? Почему? Он ждал звонка. День, два, неделю. Звонил, но безрезультатно. «Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети». Он нервничал, ездил к ней домой, оборвал все телефоны на работе. Ничего. Как будто и не было человека. К концу месяца он постарел на десять лет, забросил работу, перестал есть. Он узнал, что такое бессонница… И тут этот звонок. От ее брата. – Она не хотела, чтобы тебе говорили, но дальше тянуть нельзя. Она в онкологии, восьмая палата. Я не прощу себе, если ты не простишься с ней… Он помчался, не разбирая дороги. Что значит «не простишься»? Она его бросила? Она не хочет его видеть? Накупил фруктов, цветов, соки, конфеты. Ну, онкология, сейчас почти все лечат! Молодая, организм поборется! Есть связи, деньги, все можно исправить! Главное, что она нашлась! С ворохом пакетов несся по коридору в белом халате, в бахилах, удивленные взгляды медсестер, когда он спросил про палату… Он ничего не понял, пока не переступил порог… И даже потом понял не сразу… Она лежала на кровати… А она ли это? Прозрачная кожа на синих руках… Черные круги вокруг глаз… Капельница, плюс множество других непонятных трубочек… Губы растрескавшиеся, косыночка на голове… И это – за месяц? Он прикоснулся к руке… Чуть теплая… Она не проснулась… Стал поправлять косынку – она соскользнула, оголив безволосую голову. Страх поднялся огромной волной, и накрыл сознание. Он оглядел палату… Пакеты с фруктами, соками…это казалось нереальным… Это – она? Любовь всей его жизни? Его женщина, его счастье? Он ходил по коридору пункта переливания крови, приводя в порядок мысли… Он вел себя тогда, как безумец… Побежал к врачу, тряс его, пытаясь изменить слова, произнесенные минутой раньше. – Рак крови. Процесс необратим. Прогноз неутешительный. Она жила с этим диагнозом три года. Постоянно принимала лечение, но мы ничего не смогли сделать. Три года? Она знала три года? Они провели вместе целый год, и никогда, ни одним словом не обмолвилась… Уезжала… То в командировку, то с подружками отдохнуть… А оказывается, была здесь. Одна боролась, без него. И проиграла. – Ничего нельзя сделать? – Ей постоянно вливают кровь. Только за счет этого она живет. Сердце может остановиться в любую минуту. Я сожалею… Он пошел сдавать кровь. Для нее. Раз, другой, третий… А что еще можно было сделать? Он поднял на ноги всех, получил консультации нескольких профессоров, и все печально качали головами… Она умирала. Он ни разу не увидел ее открытых глаз… Врачи говорили, что она в сознании, и все слышит. Он говорил с нею. Рассказывал о своей любви, о том, что она выздоровеет, и как они будут жить. Вместе. Ведь без нее он не представляет жизни. Почему она не сказала ему, хотя бы не сразу? Ну, перед больницей? Зачем этот фарс с аэропортом? Как она могла? Не верила в него? Он пугался изменений, происходящих с ней каждый день… Он видел, что она не просто угасает… Она уже угасла, а то, что осталось – лишь тление, а не жизнь. Он совсем не спал, а двигался, как робот… Он не видел лиц людей, проходивших мимо, не слышал ничего, кроме своего внутреннего голоса… а внутренний голос постоянно говорил, что без нее нет смысла жить… Ни для кого. Ни для чего. Врач сказал, что кровь уже не помогает… Она не успевает справляться с ростом раковых клеток… Этих микроскопических хищников, укравших его счастье. Его очередь подошла. Медсестра вздохнула: – Как обычно? По максимуму? В прошлый раз Вам было плохо. – Ничего, это еще не плохо… Игла вошла в вену, перед глазами ее руки – тонкие, исколотые… Приблизительно в это же время ее брат разговаривал с лечащим врачом. – Нет больше смысла продлевать ее агонию. Вы не спасаете ее, а подвергаете дополнительным мучениям. Морфин уже не снимает боль, он слишком слаб. – Пожалуйста, доктор! Хоть что-нибудь! Ей всего 25, это так несправедливо. – В нашем отделении нет понятия справедливости… Есть один препарат… Его передали вчера… Он еще не исследовался на людях, и разрешения к его применению нет. Научно-исследовательская лаборатория вывела новую формулу. Только с разрешения родственников, и только в том случае, когда человек действительно обречен. Это может ее моментально убить. Но может стать соломинкой. Пан или пропал. – Я соглас
