По существующим научным представлениям мистические, религиозные, идеалистические представления не имеют под собой никакой основы, базируются на заблуждениях, иллюзиях и очевидных психологических мотивах. Мир материален, никем не создан, существует вечно, процессы в нем происходящие, скорее всего, не цикличны, но непрерывно изменяющиеся в определенных невообразимых рамках.
Надо признать, что последнее утверждение собственно нуждается в доказательстве. Доказательство не предъявляется и не требуется по той причине, что оно с очевидностью невозможно. Для тех, кому это не очевидно, существует Иммануил Кант с его Критикой чистого разума, в которой он показал пределы, в которых разум может уверенно действовать, и указал вопросы (под видом антиномий), на которые разум дать ответы не в состоянии.
Из записной книжки (Разнотолки)
Мысль изреченная есть ложь, - читаю я строки, написанные полторы сотни лет назад. Как странно, что я понимаю их. Их автор давно умер, мы никогда не встретимся. Что он хотел выразить - неведомо. Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. Удивительно, что мы вообще улавливаем в нем смысл. Что сохранило его для нас? Язык. Река, в которую бросают венки. Их относит все дальше и дальше, река мелеет, вьется, прибивая обломки к берегам. Значит, любые строки однажды перестают читаться, сделавшись невнятными, как речи батавов, хеттов, аллоброгов, бригантиев, герулов и других живших на земле инопланетян.
Изжитой смысл умирает. Странно, когда еще понимаешь его.
Интересно, на какое время алфавит оттянет смерть этого нахлынувшего вдруг ощущения? Из записной книжки
Ее зовут Дульсинеей, Маргаритой, Еленой, Сольвейг... Незнакомка, она качает страусовыми перьями, ее улыбку срывают, вышибая соперника из седла, за ней приплывают корабли, список которых долог, как ночь.
Она является в грезах - встретить ее наяву невозможно. Но мы надеемся. Эта мечта сопровождает нас вместе с ксантиппами, примеряющими нам венец мученичества, делающими из семейной жизни пропуск в рай.
Мы ждем ее, как евреи мессию, - спасаясь своей выдумкой. Мы обращаемся к ней, объясняясь в любви, мы дорисовываем ее образ слезами, преодолевая косноязычие земных глаголов и муки времени. И неутешные, старимся.
Из записной книжки
Наука - специфический род безумия, стремящегося найти закономерности в хаосе мира.
Искусство - другой известный род безумия, чья идея - гипертрофировать значение особо организованных моментов бытия, выдавая их за важнейшие, более существенные, чем что-либо другое. Оно заменяет проблему поиска закономерностей, свойственного науке, - поиском удачных случайностей и тем ее (проблему) как бы разрешает.
Из записной книжки
Творчество, по-видимому, утверждает недостаточную веру в Бога. Будь у нас эта вера, будь у нас уверенность, творчество в значительной степени было бы излишним или попросту невозможным. Творчество - это свидетельство неуверенности в Боге, то есть упорядоченности мира, оправданности страданий, какой-то высшей законченности всех сюжетов (они же судьбы). Иначе как стало бы возможно для художника привлекать к своей работе тоску, отчаяние, восторг и плотскую любовь (даже задрапированную под духовную) - эти основные движущие силы творчества? Для чего верующему ломать руки и предаваться безутешной скорби по поводу смерти или измены возлюбленной - если реальная его возлюбленная, Богоматерь, пребывает в недостижимой для земных передряг сферах, если любит тебя Отец твой Небесный, следит за тобой и сдувает пылинки (может быть, даже искушает, испытывая силу твоей веры), да и вообще - не тлен ли все земное с его радостями и горестями? И лишь внимание к земному, зависимость от него, серьезное и буквальное восприятие собственных потерь и приобретений (для того же папы Юлия II, желающего иметь Сикстинскую капеллу) - дает для творчества реальную почву, помогая художнику обратить саму тоску свою - в высокое искусство.
Из записной книжки
Не нужно путать земное с небесным. Для всего свой уровень откровения. Искусство, в силу своей непосредственности, может, и пробует решить какие-то проблемы без Бога, но не от неверия, а от чувства непредсказуемости Его милости. Мы живем в малом времени, религия в большом. Соотношение такое же, как между рекламой кока-колы и фильмом Копполы. И все бы ничего, только художники обычно не признают относительности того, чем занимаются.
Э.Шадрин
