Регина, 62 - 16 ноября 2008 14:28

Накрапывает дождик, и своим монотонным капаньем, усыпляет. Тихо шелестят листья деревьев, грустно завывает ветер, и вся природа, как кажется, о чем-то сожалеет и беззвучно плачет.
Смотрю на все очарование осени, на желтые листья, медленно опускающиеся на землю, на голые стволы деревьев и, улыбаясь, чувствую себя бестелесным существом, которое может проникнуть в любую сокровенную тайну окружающего мира. Я не чувствую ни холода, ни пронизывающего ветерка, от которого плотнее закутываются в свою одежду случайные прохожие, ни грусти, обуревающей многих людей, которые наблюдают за нынешним состоянием природы, я просто ощущаю безграничную любовь ко всему, что есть на свете. Мне хочется перенестись к каждому нуждающемуся и чем-нибудь помочь ему, но я не могу! У меня больше нет “материальной” возможности для совершения каких-либо поступков на этом свете, я могу лишь наблюдать со стороны и чувствовать безграничную нежность, сожаление и любовь… грусть??… но ее нет, я удивленно оглядываюсь и снова проникаюсь умилением. Тут мне в голову приходит строчка, прочитанная когда-то очень давно, но обведенная мной карандашом и вписанная в ежедневник: “ Человек может что-либо совершить, пока он материален, когда же его существо превратится в бестелесный дух, то все попытки что-либо изменить на Земле будут бесплодными”. Мне хочется заплакать, но слез нет, нет и грусти, а одно только состояние счастья и бесчувственного существования.
Я медленно плыву над мокрым асфальтом, но люди меня не видят, не замечают, они все куда-то спешат, бегут, они – ЛЮДИ! Это слово стало приобретать для меня все более ясные очертания, понимание приходило не сразу, но медленно подкрадывающиеся сознание ЗНАНИЯ давало мне все больший повод для грусти, которой для меня уже не существовало.
Ненависть, зависть, любовь, сожаление, радость – я все это еще чувствую, но где-то очень глубоко, где-то непомерно далеко, так что я, бестелесный, бесплотный дух, не могу пробудить такие возвышенные чувства ( все, что мне не доступно, кажется мне непомерно возвышенным) … да и не смею.
Как я ни стараюсь, одна картина из прошедшей жизни никак не стирается из моей памяти, она лишь блекнет на время, а потом опять медленно, постепенно наливается красками и я готов рыдать от раскаяния перед содеянным, а точнее не сделанным, не высказанным, но я не могу: “ Я вижу большой круглый стол, который становится все сочнее и ярче, уже можно различить цвет красного дерева, немного ободранные края и четыре ножки разной ширины, что придавало этому предмету мебели несколько странный, но зато старинно-дорогой вид. Молодой человек, одетый по самой последней моде, нервно прохаживался по комнате, заложив руки за спину и нахмурив свой тщательно напудренный лоб. В углу комнаты, сжавшись, как будто бы от страха, сидела женщина. Ее лицо было изборождено глубокими морщинами, некогда голубые, как океан, глаза, выцвели, а шея, которая когда-то была длинной и горделиво-величественной, еле удерживала маленькую головку, с копной седых волос. “Мой малыш…”, прошептала она, беспомощно протягивая руки к молодому человеку, который резко повернулся и прошептал: “ Я уезжаю, больше меня не ждите. Я вас… ненавижу”… Женщина вздрогнула, поджала губы, открыла, было, рот и упала без чувств… ”. А ведь тем молодым человеком был я. Мама, как же я тебя любил, но так получилось, что ты осталась жить, ты сейчас ходишь по земле ты – ЧЕЛОВЕК, а я лишь сущность, которая не способно ничего совершить. Как я много хотел тебе рассказать, ты ведь для меня самая дорогая, что есть на свете, но я погиб и теперь ты живешь, считая, что я тебя ненавидел…

• 
• 
•