О значении Куликовской битвы для русского народа сказано много. Но такие истины не грех и повторить лишний раз. Более того, их можно – а может быть, нужно – повторять каждый день, утром, как молитву или вместе с молитвой.
На Куликово поле пришли дружины и ополчения из разных княжеств, чья история до этого момента была полна междоусобной вражды. Войско собиралось в несколько этапов, от княжества к княжеству принимая новые и новые отряды, и вполне вероятно, что на пути к полю битвы застарелая вражда между ними не раз давала себя знать в разных бытовых трениях, насмешках и взаимной неприязни.
Но вот наконец настало утро 8-го сентября – праздничное утро Рождества Богородицы. Такое совпадение не могло остаться незамеченным для русского человека эпохи средневековья, привычного к тому, чтобы в каждом событии отыскивать таинственные знаки Божьего промысла. Для православного смерть – это рождение в новом мире. И то, что один из величайших праздников освятил собой предстоящую битву, не могло не вселять в души русичей радости и торжества – это значило, что сама Мать Божия покровительствует защитникам отечества, и те, кому суждено принять смерть за други своя, непременно родятся в мире ином, лучшем и светлом.
Утро выдалось туманным, что позволило русичам спокойно переправиться через Дон и начать боевое построение в непосредственной близости от татарского войска. И вот уже противники могут видеть друг друга темными полосами на дальнем краю горизонта. Короткая пауза, простые и святые напутственные слова князей – и русское войско двигается вперед. Бряцая железом, дружины ускоряют шаг, приближаясь к славе и бессмертию. Пусть кровь стынет в жилах, предчувствуя расставание с ними – но звучит уже где-то молитвенный напев, а где-то старая боевая песня, это дружины, каждая на свой привычный лад, приветствуют праздник войны. Под этот необычный хор сердца воинов погружаются в полузабытие – то ли еще на земле, то ли уже на небе.
И вот уже видны лица врагов. Земля прогибается под тяжестью неисчислимых войск, которые подобно черным грозовым тучам нагромождаются друг перед другом. Короткой молнией блеснет поединок, который навсегда войдет в историю.
И вот уже в жилы льется огонь. Наступает вечность, и время останавливается – стальные волны все быстрее и быстрее движутся навстречу, ярость заставляет воинов переходить в бег, как обвал нарастает боевой клич с обеих сторон, и громовой удар рукопашной сшибки открывает кровавый пир, на котором вместо изысканных яств гости угощают друг друга безжалостными ударами оружия, а вместо вина рекой течет дурманящая своим запахом кровь.
Священная ненависть к врагу удесятеряет силы. Рубят и колят русичи поганых без пощады, куда подвернется меч, туда, где откроется брешь – будь то смуглое узкоглазое лицо, живот, шея, пах – но и сами падают ниц, принимая удары кривых сабель и копий. Брызжет красная кровь, покрывает лица, руки, груди, льется на землю и превращает ее в коричневую грязь, топко чавкающую под ногами.
Со всех сторон раздается непрерывный лязг мечей о броню, крики ярости и боли, вой раненых и хрип умирающих. Кровавый Перун жнет свою жатву, радуясь разлившемуся во все концы морю ярости и поощряя воинов сражаться все яростнее и яростнее. Плачет Богородица и покрывает Cвоим покровом русичей, пришедших сюда искать не выгоды, а смерти за тех, кого оставили они дома, за свою Родину – теперь уже общую для них всех – Русь.
И так в этом кровавом пиру совершается священная тайна единства – из разрозненных частей созидается целое. Кровь Христа, воспринятая накануне воинами через последнее причастие, проливается в их крови на землю Куликова поля, освящая и соединяя их навечно, и с ней, и друг с другом. Их – и также их роды, представителями которых являемся мы сегодня.
А что же, кстати, мы, сегодняшние - достойно ли мы храним память о той великой битве? Благодарны ли мы тем, кто пожертвовал собой за то, чтобы Русь не погибла под натиском недочеловеческой тьмы?
Половина из нас затрудняется с оценкой, половина вообще не помнит, когда это было – спасибо школьным учебникам, стыдливо, вскользь пробегавшим по этому событию. Советскому правительству рост русского самосознания не был нужен – ему была нужна «новая историческая общность – советский народ».
. Им нужна благодарность, которой нет ни у вас, ни у вашего окружения. Им нужна деликатность и уважение, когда заходит речь об их светлой памяти – которых у вас соответственно тоже нет. Да и вообще, не им все это нужно – им вообще уже ничего не нужно. Это нужно нам, чтобы оставаться людьми.
Идея дерусификации прозвучала тогда в словах президента еще более ясно. «И там и с одной, и с другой стороны, были русские полки», - с глубокомысленным видом историка-эксперта сказал он. «И там, и там была татарская конница, которая русскими использовалась как главная ударная сила». То есть, русские никакой ударной силы из себя не представляли. Более того, они легко поднимали меч друг на друга, не чувствуя никакого родства. Да и есть ли они вообще, эти русские, впору задаться вопросом вслед за ведущим радиостанции "Эхо Москвы" Станиславом Кучером? Может, вся сермяжная и великая правда в том, что нет никаких русских, а есть лишь какие-то безликие россияне, или, по терминологии Дугина, евразийцы – разношерстный коктейль из славян, татар и китайцев?
Самое гнусное зло – это когда тебе, еще живому, доказывают, что тебя уже нет. И вообще никогда не было. Что ты – это не ты, а так, пустое место, вакуум. Когда эта ложь обрушивается на тебя со всех сторон – со страниц учебников и газет, с экрана телевизора, из радиоприемник
