02 мая .5 часов утра. В сознании еле-еле шевелится мысль о том, что нас ждет. Страха нет. Только душа почему-то истерически рыдает.
Мне было семь лет, когда случилась авария на ЧАЭС. Я ничего не понимала, мне никто ничего не объяснял. Я еще не осознавала, чем чревата эта трагедия. А потом были проблемы со зрением, проблемы со щитовидкой. И все вокруг бранили Чернобыль..
Чернобыль.. Это слово с детства прочно засело у меня в голове как виновник всех моих бед. Но у меня не было ни злости, ни обиды. Я просто знала, что когда-нибудь приеду туда, чтобы посмотреть в «глаза» монстру, который украл у меня беззаботное детство..
Первое КПП. Первый памятник погибшим. Мы перешагнули границу. В душе снова что-то оглушено вздрогнуло..
Машина остановилась у заброшенной деревни, которую трудно было разглядеть из-за зарослей. Многих эта картина бросила в дрожь, я же просто побродила по невероятно-зеленым мхам, среди осевших домов. Тихо и спокойно. Заброшенные деревни ничем не отличаются друг от друга. Здесь нет ни намека на катастрофу. Просто люди ушли, просто бросили свои дома.. Все так предельно просто.. Кто-то вырос, кто-то умер. А кто-то просто ушел…
Хотелось спать и плакать. Но мы ехали дальше. Слушала родных людей, которые были там с первого дня аварии. Ни с кем не хотелось говорить, только смотреть в окно и плакать..
Вспоминая день поездки, мне трудно сориентироваться, что было правдой, а что было моими переживаниями. Я находилась, словно в иной плоскости и мне трудно было адекватно реагировать на увиденное.
Непреодолимо хотелось убежать, остаться наедине со своим мыслями. Как можно думать о радиации? О том, чего не видишь, не чувствуешь? Только писк маленьких приборчиков, которые предупреждают об опасности. Разве это может остановить?
В голове вертятся слова диктора о «временной эвакуации», а под ногами чьи-то беззаботные слова «провести з малятами рухливу гру..»,. разлитое чернило в нотной тетради, ихтиоловая мазь- такое знакомое средство первой помощи при ушибах, баночки с прозрачной жидкостью, разбросанные по полу кубики, обезглавленные куклы и забытые медвежата на подоконниках.. Это мог бы быть мой детский сад…
Мы едем дальше. Мимо деревни Копачи, мирно почивающей в земляном укрытии, о былом существовании которой говорят разве что небольшие холмики над землей. Непривычные надписи «Обережно, дикі кабани» и черно-желтые треугольные знаки - и вот мы уже в самом Чернобыле, легендарном поселке, где кроме странного наземного трубопровода удивляться нечему. Нет, это не то, не то место, которое нас ждет впереди.. Серце снова тревожно забилось в предвкушении.
Первый немой крик у меня вырвался при виде «монстра, который украл у меня светлое будущее». Хотелось кричать и плакать, забиться в угол и не прятать больше слез.. ЧАЭС стояла среди пустынной местности, такая величественная и гордая. Серая гладь воды, чрезвычайно прекрасные деревья.. Здесь ничего не говорило о трагедии. А там, впереди, Припять – город-солнце, ставший самым темным пятном на карте Украины.
Мы шли тоненькими улочками, погруженные в собственные мысли. Каждый из нас переживал свою трагедию вместе с Городом Солнца. Однажды время остановилось. Оно застряло 27 апреля и больше не царило здесь. Город несбывшихся надежд был безнадежно болен. Он встречал рассвет пустыми глазницами снова и снова, но больше не циркулировал, не мечтал, не верил. У речного причала стояли унылые скамейки, замершие в ожидании. Мы стучались в открытые двери, смотрели в распахнутые окна.
Припять неизлечимо болела и мы ничем не могли ей помочь. Она великодушно принимала всех, кто приходил убивать ее душу. Скатерти осколков, вырванные рамы, безногие стулья и безликие зеркала… Ее молодой дух по прежнему бродил среди деревьев и домов, раскачивал ржавые качели, сидел за прогнившими партами и наблюдал за появлением новых граффити. Припять никого не прогоняла, она была все так же гостеприимна. Она хранила молчание вот уже 20 лет. Но была еще жива.
Вечерело. В одеяниях ночи Припять не выглядела устрашающе, она была все так же прекрасна и миролюбива. И мне так захотелось остаться здесь навсегда, разделись ее горе, прикоснуться к ее памяти. Захотелось поделиться своими переживаниями, рассказать о бессмысленно прожитых днях, о том, как много невысказанных слов осталось в душе, в конце концов, прилечь на радиационных мхах и уснуть вместе с ней. Это не город для случайных людей. Припять утратила способность двигаться, но она не умерла. Она тянулась тоненькой былинкой к солнцу сквозь бетонные капканы, потому что стоила жизни. И мы никогда не дадим ей кануть в безвестность. Городу-солнцу, городу вечного сна."
