записки преподавателя русского как иностранного
* Работу свою я люблю. Среди поздравительных открыток, подаренных мне студентами, любимая у меня - полученная на день рождения в первый год работы: «Дорогой брибодаватель! Пиздавляем Вас, мадам Вашу мать!»
* Группа корейцев готовится писать изложение по тексту «П.И. Чайковский». Внимательно читают текст, выписывают незнакомые слова. - Всё понятно в тексте? – спрашиваю. Кивают – всё понятно. Начинают писать. Минут через десять вижу – шепчутся о чём-то. - Что такое? - Одно слово не понимаем. В словаре нет. - Какое слово? - «Чайковский».
* Письменные перлы, которыми снабжают студенты – особая вещь. Здесь и глубина мысли: «Чем больше я изучать, тем я меньше много». «Уничтожать природу – задача важная. Поэтому я хочу стать ветеринарном. Моя сестра – тоже собака-врач. Это важно для жить». И особое видение нашей истории: «Ломоносов – великая учёный. Толко он мог придумать такая трудная грамматика». «Командовал русской аримией генерал Михаил Кукурузов». И просто своеобразный «олбанцкий»: «Все в моей семье говорят по франкодзу суки». «Я всегда педерил девушкам цветы иконведы». «Вчера с друзьями я выл в театре». «Я наблудил это в микроскопе».
***
Зимняя сессия.
Огромный, выше двух метров, чернокожий студент сдаёт экзамен по языку
специальности – география.
Стоит перед комиссией у доски с картой мира. Волнуется.
- Болша часта баверхнасти зимыли пакырыта вада. Вадами. Брастите, вадой.
Комиссия понимающе кивает.
- Набрымер, ыздеси накодытса Сивэра-лидавытный акиан.
Африканский гигант водит указкой по верхнему краю карты.
- А скажите… - раздаётся дребезжащий голосок председателя комиссии, пожилой
доцентши.
Негр испуганно таращит глаза и замирает.
Старушка-доцент роется в ведомостях.
- Скажите, пожалуйста… - бормочет она, отыскивая имя студента.
Находит.
Студента зовут Муддака Бартоломэо Мариа Черепанго.
- Скажите, - решает обойтись без имени председатель комиссии. – А почему этот
океан называется именно так – Северный Ледовитый океан?
Негр с минуту думает, разглядывая карту, потом переводит свой взгляд на окно.
За окном метель. Мрачные январские сумерки. Ночью обещали минус восемнадцать.
Большие, слегка желтоватые глаза печально смотрят на комиссию.
- Бадаму то иму холана. Очин холана.
***
Сижу в методкабинете, листаю газетки.
Вбегает преподавательница, из пожилых.
- Боже! – кричит. – Он меня убьёт!
Из коридора доносятся чьи-то вопли.
Прислушиваюсь.
«Я ни девичка!!!» «Я ни девичка! Ни девичка! Я! НИ! ДЕ-ВИ-ЧКА!!!» - надрывается
кто-то мужским голосом.
Выясняется, что студент-сириец не сделал домашнее задание. Объяснил, что просто
забыл. На что бабулька-коллега, не задумываясь о последствиях, хмыкнула: «Ну,
память-то девичья, да, Саид?»
Мужик-мусульманин этого не перенёс. Выпучил глаза, изошёл пятнами и принялся
орать. - Я ни девичка! Я мужчина! Ни девичка! Ни девичка!
Никакие попытки объяснить, что просто идиома такая, успеха не имели. Так и
орал, пока самому не надоело. Стоял в полуприседе, сжав кулаки, и орал.
Горячий и гордый народ, хуле.
***
Аспирант из Ирана передал через одногрупников записку: «Уважаемый
преподаватель! Прошу извините, что сейчас нет на урок. Моя баба приехал из Иран,
поэтому мне надо». Иранцы приезжают учиться обычно семьями, поэтому вхожу в
положение и не возражаю. Надо так надо. Если бы ко мне баба приехала, я бы тоже
на урок не пришёл.
На следующий день спрашиваю:
- Мехди, как ваша жена, нормально долетела?
Оказывается, не жена. Папа приехал.
